Крым  и  АСы  русского романтизма

                              АС Пушкин   и   АС Грин

   Если проанализировать историю и, соответственно, географию создания лучших романтических произведений мировой литературы, то наверняка окажется, что немалая их часть создана авторами в южных широтах, по преимуществу – в непосредственной близости от водных пространств. Очевидно, южная природа – сочетание красоты морской стихии, величия гор, золота солнца и песка, голубизны высокого южного неба, ярких красок буйной растительности – в наибольшей мере обладает теми свойствами, которые рождают возвышенные устремления в душе и романтические мотивы в творчестве.

   Так, четырехлетнее пребывание на юге величайшего из русских поэтов стало совершенно новым этапом его творчества, ознаменовавшим собой и начало нового этапа в эволюции русского романтизма вообще. В Крыму к Пушкину, после самого тяжелого в его жизни творческого кризиса, вернулось вдохновение. Как известно, после посещения Феодосии им была написана элегия «Погасло дневное светило…»; в Крыму он продолжил работу над первой «южной поэмой» «Кавказский пленник», которая поставила его во главе всей современной русской литературы, принесла заслуженную славу первого поэта; здесь родился замысел и «Бахчисарайского фонтана», за который, по словам Павла Вяземского, «заплачено столько, сколько ещё ни за какие русские стихи заплачено не было». «Там колыбель моего «Онегина», – вспоминал Александр Сергеевич в конце жизни.

   Магия Киммерии оказалась такова, что, находясь под ее воздействием, Пушкин смог гениально облечь в поэтическую форму традиционно прозаические произведения… А спустя еще столетие другой романтик, которого также будут звать Александром, создаст здесь не менее прекрасные поэмы в прозе.

   Исходив пешком окрестности Феодосии, Старого Крыма и Коктебеля – с луком в руках и ручным ястребом на плече – Грин оставит нам в наследство поэтичную «тропу своего имени» и напишет в Крыму более половины своих произведений, наполненных удивительными образами и картинами преобразованных впечатлений (чего стоит одна «недотрога» – можно лишь догадываться, какой представитель местной флоры стал «прообразом» чудесного гриновского цветка – символа прекрасной и нежной души). Очевидцы вспоминали, что писатель подолгу стоял на берегу моря, наслаждаясь любимым с юности зрелищем, и, несомненно, в один из таких моментов ему явился образ Бегущей по волнам, а среди прибрежных камней блеснула Золотая цепь…  Наряду с ранним Горьким, Гумилевым и Набоковым, Грин станет одним из самых ярких представителей эпохи неоромантизма. Его будут называть «капитаном всех романтиков» и русским Эдгаром По (которого современные исследователи также причисляют к неоромантическому движению). Он окажется в первых рядах среди тех, кто разобьет рамки реализма так же, как когда-то «старые» романтики разорвали узы классицизма.

   Сравнение с Эдгаром По было не беспочвенным – на стене рабочего кабинета Грина, между прочим, висел портрет родоначальника детективного жанра. Но все же не он, а Пушкин был первым автором, чье поэтическое слово затронуло тайные струны души вятского мальчишки и разбудило в нем первые ростки будущих стремлений к собственным свершениям на ниве литературного искусства. Для Грина Пушкин останется вечным спутником жизни. И нужно заметить, что творческие судьбы двух великих русских романтиков, носивших одно имя и одинаковые инициалы (неслучайно образующие слово «ас»!), вообще обнаруживают немало удивительных параллелей и пересечений – вплоть до настоящего времени.
   Романтика, по философскому определению В.Г. Белинского, – жизнь сердца. В сердце России родились Александр Сергеевич и Александр Степанович. Там зародилась в сердце каждого из них прекрасная и беспокойная птица романтизма, зовущая в полет. Однажды долетела птица до земли обетованной, вскормлена и взращена была на лоне Тавриды. Напитавшись ее благодатным нектаром, обрели особую силу творческие крылья… Поэт и писатель, каждый в свое время, овладели фигурами высшего пилотажа романтического искусства и по сей день остаются его непревзойденными АСами.

   Главной «геопоэтической» точкой пересечения их траекторий в Крыму стала Феодосия – возможно, самый романтичный город полуострова. Сегодня на стене одного из домов по улице генерала Горбачева висит памятная доска: «Здесь 16 – 18 августа 1820 г. останавливался проездом в Гурзуф великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин». На соседнем доме – еще одна, где скорописью поэта: «Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского…» Рядом, на территории парка Военного санатория, – старинный Пушкинский грот, таинственный и… романтичный. А в центре города, в сквере имени поэта, заложенном в 1873 году, – памятник солнцу русской поэзии, освятившему своим благодатным светом наш край. Трижды в год – в годовщину рождения, гибели и посещения города – здесь собираются литераторы. Окружив Пушкина, они говорят с ним на его языке – языке поэзии.

   Если в XIX веке Пушкин увидел «Феодосию – сторону важную и запущенную», то через сто лет перед Грином предстал «город нежных акварельных тонов». (Впрочем, обе эти романтические картины совершенно не исключают друг друга и в том, и в другом пространственно-временном срезе.) Выбрав из всех крымских городов именно этот, Грин поселился недалеко от места, где останавливался Пушкин. И уж без сомнения, ходил там, где ступала нога Поэта. В доме, находившемся, к слову, по соседству с домом еще одного великого романтика – Ивана Айвазовского, – по словам жены писателя, они прожили «четыре хороших ласковых года». Так «Богом данная» получила еще одно украшение и символ – гриновский дом-корабль, музей Мечты и Романтики, куда со всего мира, как в храм, стремятся паломники.

   Вообще, пути Пушкина и Грина пересекались еще в нескольких местах. Это, в первую очередь, конечно же, обе столицы. В Москве Пушкин родился, Грин также родился… как писатель: там вышла первая книга – брошюра-агитка. В 1880 году в Москве был воздвигнут первый памятник Пушкину – в год рождения Грина. В городе на Неве Пушкин окончил лицей, а Грин прошел свою школу, вращаясь в богемной среде. Там происходило становление каждого из них как литератора, там каждый приобрел известность. И, наконец, в Одессу всей душой стремились – и попали – и юный Пушкин, и еще более юный Грин. Пушкину Одесса «обновила душу», Грину – основательно перевернула. Пушкин прибыл в этот город в 1823 году. Здесь – счастливое гриновское число 23, к которому писатель приурочивал все самые важные события своей жизни, в том числе – выход «Алых парусов», произошедший ровно через сто лет.

   Однако самое забавное пересечение случилось в… городе Пинеге Архангельской губернии. Грин провел здесь два года в ссылке. А Пушкин?!.. В 2003 году на экраны вышел оригинальный мультипликационный фильм «Пинежский Пушкин», созданный по мотивам одноименного рассказа Бориса Шергина. В основе сюжета – северный сказ о Пушкине, народная легенда. Может быть, создадут и «Пинежского Грина»? Будем ждать… Интересно, что если изобразить графически на карте реальные пути обоих романтиков, то оказывается, что рисунок почти совпадает: глубинка России – Москва – Север – Юг.
   И в заключение – самое интересное. Как известно, у Марины Цветаевой был «свой Пушкин». Вслед за ней «своего» Александра Сергеевича предъявили миру многие другие известные и неизвестные люди. А Грин выдал – ни много ни мало – воспоминания!
   В мае 1924 года в Ленинграде в связи с приближающимся 125-летием со дня рождения Пушкина задумали выпустить однодневную газету. В числе собранного материала была и заметка Грина. Газета по техническим причинам не вышла, а заметка Грина сохранилась. Ее название нам не кажется странным.