В последние годы создается ощущение, что наши современники читают преимущественно детективы. Их распространение на книжном рынке заставляет поверить, что ныне это самый популярный и самый востребованный литературный жанр. Пишут мужчины и женщины, профессиональные писатели и начинающие литераторы, пишут иронично и всерьез. Прилавки пестрят яркими обложками с интригующими названиями, представляя неизвестных авторов и даря новые встречи с памятными с детства классиками детектива, среди которых Эдгар По, Артур Конан Дойл, Агата Кристи, Жорж Сименон…

    Но к этим давно знакомым именам можно по полному праву причислить и Александра Грина. Романтик, фантаст, сказочник… и автор детективов, хотя эта сторона его дарования гораздо менее известна. Среди почти пятисот гриновских рассказов, по крайней мере, треть можно смело отнести к детективному жанру. В качестве примера я приведу лишь несколько: «Из записной книжки сыщика», «Маньяк», «Лесная драма», «Убийство в рыбной лавке», «Загадка предвиденной смерти»… Но есть и множество других, с не столь «говорящими» заглавиями, но с чисто детективным сюжетом.

    Грин писал детективные истории на протяжении всей жизни, и интерес к этому жанру не угасал у него никогда. Чаще всего это были небольшие по объему рассказы, иногда вещи более крупного формата, например, «Серый автомобиль», «Крысолов».

    И, наконец, роман «Джесси и Моргиана», первое большое произведение Грина, где в основе сюжета − преступление. Этот роман не отвечает классическим канонам детектива. С первых страниц мы знаем и преступника, и жертву. И все же с неослабевающим интересом следим за развитием сюжета, вслед за автором стремимся найти ответ на вопрос «Почему?».
    Роман написан не в обычной для Грина манере, в нем нет сложной композиции, почти нет лирических отступлений. Тема диктует особый стиль письма. Здесь Грин реален и конкретен; он методично и последовательно рассказывает, как зарождалась идея преступления, как из смутного замысла она облекалась в реальность…

    В центре повествования две сестры: Джесси, молодая, красивая, своенравная, веселая и добрая девушка, и тридцатипятилетняя Моргиана, широкоплечая, угловатая, с плоским скуластым лицом и больным выражением рта. «Среди некрасивых женских лиц огромное большинство их смягчено − подчас даже трогает − достоинством, покорностью, благородством или весельем. Ничего такого нельзя было сказать о Моргиане Тренган, с ее лицом врага». Безобразие Моргианы лишь материализует бушующие в ее душе силы зла, с которыми она не может справиться. Родившись некрасивой, она обиделась на весь мир, и ее обида, перешедшая в злобу и жестокость, направлена главным образом против красавицы сестры, которая воплощает очарование молодости. Джесси живая, романтическая душа, исполненная поэзии и доброты, и даже трагические обстоятельства, на которые обрекла ее сестра, не изменили суть ее светлой личности. Джесси жила в своем мире, радуясь, что живет, и раздражала Моргиану уже самим фактом своего существования.

   Когда раздражение достигает высшей точки, Моргиана решает ее отравить. Она внушила себе, что если Джесси не станет, то исчезнет ее болезненная злоба. Смерть Джесси будет и смертью ее ненависти. «Ни ужаснуться, ни отказаться Моргиана теперь уже не могла, потому что преступная мысль стала частью ее самой. Нет такой мысли, с какой рано или поздно не освоится человек, если она отвечает его природе».
Скрупулезно и тщательно Моргиана продумывает детали, и ей кажется, что она спланировала идеальное преступление. Но когда злодеяние совершено, внезапно, как и положено в классическом детективе, на сцену выходит поставщица яда Отилия Гервак, и ситуация выходит из-под контроля. Как в свое время Родиону Раскольникову, задумавшему расправиться со старухой-процентщицей, пришлось убить и ее сестру, так и Моргиане нужно уничтожить шантажистку Гервак, которая грозит ей разоблачением. Так складывается цепь преступлений, куда попадает и случайная жертва деревенская девушка, получившая от Моргианы удар камнем в качестве расплаты за красоту. Но эта зловещая цепь обладает эффектом бумеранга, под удар которого попадает и сама Моргиана.
    Боясь расплаты за убийство сестры, она пишет предсмертную записку, которая звучит как жестокое саморазоблачение: «Я родилась некрасивой, выросла безобразной. … Джесси росла на моих глазах, и я отравила ее. … Так не казните меня, моя жизнь была – моя казнь!» Затем Моргиана пытается инсценировать самоубийство, надеясь, что в самый последний момент ее спасут из петли. «Но не все было рассчитано. … Шнурок доконал ее, вызвав паралич сердца; расчет был точен, но еще точнее была случайность, подстерегающая ум наш, как кошка у входа, за которую, торопясь «Кошка у входа» – это сугубо гриновский стилистический прием, когда высокий пафос нужно перевести в другой регистр, в регистр счастливой развязки. Ведь дальше пойдет речь о Джесси, которой счастливо удалось избежать гибели, встретить любовь, выйти замуж за лейтенанта Дитрея.

   В финале Джесси «жена ничем не замечательного человека, не имеющего никакого отношения к славе и блеску, она жила … без всяких пышных расчетов, обладая достаточным запасом преданности и любви, чтобы из обыкновенной, очень скромной жизни, создать необыкновенную, совершенно недоступную большинству».
    Это очень похоже на страницу из жизни самого писателя, обрисованную в воспоминаниях его жены Нины Николаевны: «Александр Степанович по характеру своему был молчалив и сдержан. В Феодосии называли нас «мрачные Грины». На самом деле мы никогда не были мрачны… Дома у нас иногда было так весело и хохотливо, что никто бы не назвал нас мрачными. Бывали, например, дни, когда мы друг с другом и с матерью говорили непритязательными стихами, при этом отвечать нужно было с наивозможнейшей быстротой».

    И далее в ее же воспоминаниях мы читаем: «Кроме Александр Степанович посвятил мне роман Джесси и Моргиана – очень близкий нам по воспоминаниям о жизни в Феодосии». И это еще одно блестящее подтверждение автобиографичности гриновской прозы, о чем он сам высказался очень емко и определенно: «Мне лично довольно познать себя и женщину, любимую и любящую меня. Через них вижу я свой мир, темный и светлый, свои желания и действительность. И какова бы она ни была, она вся выразилась в моих книгах».

Людмила Варламова      
научный сотрудник Феодосийского музея Александра Грина