Об этом, в частности, вспоминает приемная дочь И.А.Новикова Марина Николаевна Новикова-Принц: «Далекие, далекие годы юности (конец 1920-х – начало 1930 гг.). Москва. Еропкинский переулок на улице Кропоткинская. Двухэтажный старый флигель в маленьком узком дворе. В первом этаже наша квартира. Из тесной передней – две двери в комнаты, левая – в кабинет Ивана Алексеевича Новикова. Соломенные шторы на окнах, диван и два мягких кресла. Одно у письменного стола – для посетителей. Иван Алексеевич обычно сидит напротив, за столом, в небольшом твердом коричневатом кресле с соломенным сидением и подлокотниками. Александр Степанович Грин – худой, загорелый, как бы весь уходит в кресло… Подвижное нервное лицо, пересечённое продольными резкими складками; очень выразительные, как у больной птицы, глаза… Курит. Материальное положение весьма трудное. Грины время от времени приезжают в Москву «устраивать свои дела», большей частью почти безуспешно. … Иван Алексеевич всем, чем может, старается помочь Грину. Обещает, когда тот уедет в Крым, следить за его делами: звонить и ходить в издательства, вести переговоры. Однажды Иван Алексеевич после посещения одного издательства, куда он ходил справляться о делах Грина, пришел очень расстроенный. Он спросил редактора, почему Грину не отвечают на его письмо, тот ответил, что издательство ничего не получало от Александра Степановича. Редактор вышел из комнаты. Всегда внимательный взгляд Ивана Алексеевича скользнул случайно в корзину под столом редактора: в ней лежала надорванная открытка от Грина. … Когда я была еще девочкой, Иван Алексеевич подарил мне скромный небольшой зеленый альбомчик. На первой странице были его стихи, посвященные мне: «Весна, подросток на качелях»… Даря альбом, он сказал: «Пусть тебе в него пишут стихи, прозу, рисуют… Со временем ты вспомнишь о том, что пройдет, заглянув в альбомчик.Через несколько лет, в один из приездов в Москву, и Грин оставил на голубой страничке свой автограф: Прошу простить меня за мненье О том, что я не виноват, Но уж без всякого сомненья Я буду Вам, как старший брат. А. С. Грин Даты под четверостишьем он не поставил. Это было в 1929-1930 годах». Так завершает свои воспоминания Марина Николаевна Новикова-Принц.
Встреч было не много. В основном, отношения А.Грина с И.Новиковым поддерживались в письмах. И представляет они не только музейное значение, эти письма интересны нам прежде всего потому, что в них ярко отразились не только особенности личности, но и непростой характер эпохи, в которую выпало жить и творить этим писателям. Переписка включает 18 писем А.С.Грина и 12 писем И.А.Новикова, при этом мне показалось необходимым включить также 5 писем И.А.Новикова, адресованные Н.Н.Грин. Они относятся к самому концу 1931г. и к 1932 г., когда Грин был уже тяжко болен. Эти письма касаются прежде всего пенсионных дел Грина, что являлось в тот момент для него наиболее важным. И то, как серьезно и ответственно относился Новиков к заботам Грина, убеждает нас, что Иван Алексеевич был для него в это время одним из немногих по-настоящему близких людей. Человек искренний, добрый, сердечный, он был таким для очень многих своих современников. Писатель Владимир Лидин вспоминал: «Я глубоко храню память о человеке необычайной душевной чистоты Ив. Ал. Новикове. Я знал его много лет и всегда любовался им – его мягкостью, расположением к людям, желанием помочь каждому – особенно в годы, когда он работал в Правление Литфонда: он сердечно сочувствовал людям, понимал их нужды, почти сам страдал, когда рядом страдали другие… Это был благородный писатель и благородный человек». Переписка А.Грина и И.Новикова, выдержки из которой я хочу привести, – замечательное тому подтверждение.
Москва. 7 июля 1929 г. Дорогой Иван Алексеевич! Те безумства, какие были проделаны А.Н. Тихоновым в отношении торговли со мной и расчетов за «Дор<огу> никуда» … так меня измучили, что я должен был надолго отказать себе в удовольствии читать Ваши книги. Лишь третьего дня, и вчера, я мог погрузиться в запах калины и в жизнь нестойких в чувствах людей, обладающих способностью сеять вокруг себя трупы душ. Желание жить чувствами и боязнь чувства переданы Вами прекрасно. И я, читая эту повесть, припомнил весь роман русского Мужчины с русской Женщиной, основанный на самомнении и предательстве. Но можно говорить об этом много. Я, вероятно, пристрастен. … Так всего доброго, Иван Алексеевич. Выздоровеете; напишите нам! Ваш А. Грин.
Феодосия. 10 октября 1929 г. Дорогой Иван Алексеевич! Уезжая из Москвы, я, само собой, получил от редакций твердейшие заверения, что на «днях сообщим» и «не беспокойтесь». Однако, этим заверениям цена – грош. … Ведь всем писал, марки прилагал – молчат! Простите меня за беспокойство, но не к кому, кроме Вас, обратиться в смысле доверия. Пожалуйста, выручите! Привет уважаемой супруге Вашей от меня и Нины Николаевны. Ваш А. С. Грин.
Москва. 21 октября 1929 г. Дорогой Александр Степанович! Не все еще Вам узнал, но чтобы не задерживать ответа, сообщаю то, что уже удалось установить. Адрес Н.В. Крутикова, по словам Н.М. Николаева, Вам уже выслан. … Из «Прожектора» сообщили, что Ваш рассказ не пойдет и что, будто бы, об этом Вам также выслано извещение. … Остается «Огонек» и Мандельштам. Оба этих пункта сообщу Вам дополнительно … Очень мне жаль, что сообщаю Вам все неполно. У меня лично дела тоже швах. … С душевным приветом Иван Новиков.
Москва. После 21 октября 1929 г. Дорогой Александр Степанович! … В «Огоньке» был мой пасынок и навел справки на месте: рассказы печататься не будут. … С Мандельштамом, наконец, связался по телефону (он был болен). Он очень длинно изъяснял мне, что рассказ не подходит, по его мнению, не только в их газету, но и в какую-то ни было другую, ибо он построен на американских трюках. «Александр Степанович – человек не мелочный, скажите ему, что главная сила в его сочетании приключенчества и занимательности с крепкой моралью: и вот такого рода нам нужен для газеты роман-фельетон; очень нужен. И он мог бы дать». … Ну, вот и все. … Душевно Вас приветствую. Иван Новиков.
Феодосия. 3 ноября 1929 г. Дорогой Иван Алексеевич! Сердечно благодарю Вас за хлопоты. Оба письма Ваши я получил и не написал Вам доселе лишь по причине угнетенного состояния, в каком нахожусь уже два месяца. Я живу, никуда не выходя, и счастьем почитаю иметь изолированную квартиру. Люблю наступление вечера. Я закрываю наглухо внутренние ставни, не слышу и не вижу улицы. Мой маленький ручной ястреб – единственное «постороннее общество», он сидит у меня или у Нины Николаевны на плече, ест из рук и понимает наш образ жизни. … Ваш А. С. Грин.
Феодосия. До 7 апр.1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Не посетуйте на меня за беспокойство. Вот уже 2 недели, к<а>к «Молод. Гвард.» не шлет мне денег за повесть для детей «Ранчо "Каменный столб"».… Прошли 2 недели, но ни денег, ни письма нет, а очень нужны деньги. И я решаюсь беспокоить Вас: не сможете ли Вы им позвонить? А мне, хоть вкратце, — сообщить, что Вам было сказано? Наша весна, в общем, теплая и ранняя, но настоящего тепла все еще нет, пасмурно. Моей работе мешает отсутствие хоть сколько-нибудь приличного табаку,— сахару, чаю, бумаги. А я привык к одному формату бумаги. Чай, еще, можно достать, немного; но сахара нет. Конфет тоже, за ними, всегда, очередь и всего по 200 гр. … Ваш А. С. Грин.
Москва. 7 апреля 1930 г. Дорогой Александр Степанович! Получил сегодня Ваше письмо и тотчас же позвонил в «Мол. Гв.». Мне ответили, что они платят 35% по одобрении рукописи, которая сейчас на редакторском чтении. Я просил ускорить это. … Большего не мог добиться. У нас тоже весна: солнце смешано со снегом. Я все еще думаю, что мне удастся выбраться, в этом году, в Феодосию на недельку: вот я был бы рад! … Преданный Вам Иван Новиков. P.S. Нынче стукнуло 31 год моим писаниям! По этому случаю чувствую себя очень молодо.
Феодосия. 20 апреля 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Вы, очевидно, скоро приедете в Феодосию?! Приятно будет увидеться с Вами. Настоящей жары еще нет, пока пасмурно, тепло и дождливо. Мы в 1–х числах собираемся в Старый Крым. Но когда начнем там жить,– зависит от устойчивой погоды. Дорогой Иван Алексеевич, разрешите обратиться к доброте Вашей и попросить Вас позвонить «на четыре стороны света». «Молод<ая> Гвардия» так и не ответила ничего, и мы, как и были – без денег. … Я надеюсь, я хочу, что это последнее Вам беспокойство с телефонами. Но что же делать? Пишешь – как в воду камни. Приезжайте, Иван Алексеевич, пойдем на горы гулять. Х<ристос> В<оскрес>! … Ваши А. С. Грины.
Москва. 26 апреля 1930 г. Дорогой Александр Степанович! Письмо Ваше, отмеченное 20-м, получил только вчера вечером; сегодня звонил и сегодня же пишу отчет. О повести Вашей ответили из «М. Гв.» стереотипом: рукопись еще у редактора; я их поругал. … Что же касается моей … поездки в Феодосию, то целый ряд препятствий (в том числе и безденежье) пока мешает мне это осуществить. Или выеду 3-4 мая или не выеду совсем. Про Москву сообщить нечего: «Л<итературную> Газ<ету>» Вы, верно, читаете. Сегодня холодно, а прошлая неделя стояла – претеплая, и между камней затеплилась земля, появляются живые существа. Ольга Максимилиановна и я шлем Вам сердечный привет. … Мы оба ведь собираемся в феодосийскую поездку! Душевно Вам преданный И. Новиков.
Феодосия, конец мая 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Я доехал благополучно, хотя раз 30 мочил голову под умывальником; жара была убийственная. … Не могу еще раз не выразить Вам глубокой признательности за Ваши сердечные одолжения. Приезжих порядочное число, с продуктами задумчиво. Иван Алексеевич! Я хочу обратиться к Вам с покорнейшей просьбой. Мною, … послано вчера заявление в Лит. Фонд на 700 р. … Надо лечить Нину Николаевну, отвезти ее в Старый Крым. Существовать. Писать. Без Лит. Фонда на ближайшие 2 месяца не обойтись. Я Вас прошу позвонить в Лит. Фонд; Филимонову; узнать, будет ли исполнено мое ходатайство. … Вся ужасная дикая обстановка нашей работы заставляет меня беспокоить Вас этими штуками. А не к кому больше. Простите, ради Бога. …Будьте здоровы! Ваш А. С. Грин.
Кисловодск. 20 июня 1930 г. Дорогой Александр Степанович, Нет бумаги, пишу на клочке. Я в Кисловодске – уже более 2-х недель, узнал, что от Вас есть мне письмо… … Как вернусь, если не поздно будет, постараюсь все узнать. … Как Вы живете и как Ваши дела? Пишите «Недотрогу»? … Будьте здоровы и благополучны! И.Н.
Ленинград. 26 августа 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Суд завтра, 27–го. Разбирается одно наше дело. Имею к Вам горячую просьбу: будьте добры узнать в «Ник. суб.» о Главлите и попросите по телеф. – Урадова, ред. «Всем. следопыта» выслать мне один экз. моего очерка «Севастополь», кот. они не приняли. … Ваши Грины.
. Ленинград. 2 сентября 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Сидим в Питере. Хлопочем о скором суде. Погода хорошая. Как дела в «Никит. суббот.»? Сделайте одолжение, позвоните в « Недра» т. Леонтьеву, я очень интересуюсь узнать, как там дело с моей книгой очерков. … Ах, ах. Как все везде долго тянется. Увы. … Ваш А. Грин.
Ленинград. 8 сентября 1930 г.
Дорогой Иван Алексеевич! Опять, по обыкновению, обращаюсь к Вам с просьбой: совершенно забыл адрес Е. Ф. Никитиной (и «субботников»). Рискую затруднить Вас приложением письма к Е.Ф. Будьте добры прислать его ей или же прочесть по телефону. Мучаемся мы… … Погода адски холодная, подошвы продрались, ходим чуть не босиком. … Простите нас! Ваш А. С. Грин.
Москва. 12 сентября 1930 г. Дорогой Александр Степанович, получил Ваше последнее спешное письмо, но ничего сразу же не мог предпринять, п. что Евд. Фед. еще не возвращалась. Сегодня она приехала, и сегодня же я по телефону прочел ей Ваше письмо. … Живем мы тоже плохо. … Денег нет, дров нет, долги, но как-то надо платить… Крепко жму вашу руку. … Не падайте духом, как-нибудь выцарапывайтесь и будьте бодры и здоровы. Ваш Иван Новиков.
Ленинград. 19 сентября 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Простите, ради Бога, что досаждаю Вам. Я сознаю, что это нехорошо – пользоваться Вашей добротой, однако, обстоятельства почти непреодолимы. … Что-то молчит Е.Ф. Никитина. А Б. Леонтьев ни звука, ни писка не издает; между тем, мои рукописи мне так (от него) нужны, как вода в пустыне. Я мог бы получить под них аванс в «Звезде». Мое положение напоминает положение человека, застрявшего в лифтной клетке поперек площадки, – Здесь холод почти зимний, а общежитием еще не пахнет. Как Ваши дела и повесть «Феодосия»? Привет Вам всем. Ваши раскулаченные А. и Н. Грины.
Ленинград. 10 октября 1930 г. Дорогой Иван Алексеевич! Дело выиграно. Мне присудили 7320 р. Исполнительный лист выдан и взыскание производится. … С «Субботниками» что-то произошло. Семенов написал мне, что запрещены некотор. рассказы и велено дать такое предисловие, какое они дать не могут, но не пишет, в чем же дело, не пишет, какие рассказы запрещены. Не можете ли Вы узнать, дорогой Иван Алексеевич, что там такое? Отписка это или неприятный факт, какие размеры факта? Поправимо ли? Устал, как беговая лошадь на финише. Одичал, отупел. … Ваши А. и Н. Грины.
Ленинград. 30 января 1931 г. Дорогие Нина Николаевна и Александр Степанович! Очень рад был получить от Вас весточку и узнать, что и дела Ваши завершилось благополучно, и Вы хорошо устроились на новом месте. Неужели у Вас тепло? А мы в эту зиму особенно мерзнем! Я послал Вам книги, получили ли? … Из московских «Новостей» могу сообщить, что «Никитинские субботники» окончательно слились с «Федерацией» и что Ваша книга, к сожалению, отпала. Но я очень рад, что Вы, милый Александр Степанович, снова за работой. В особенности мне мила будущая Ваша «Недотрога», которой, надеюсь, не повредит это мое осторожное касание к ней. В. Ст. Крыму очень хочу (или, вернее, хотим) побывать. Так хочется тепла и отстраниться столичной сутолоки. … Напишите что-нибудь о моих книжицах, если они дошли не только до Ст. Крыма, но до добрых глазок моих теплых друзей. … Ваш Иван Новиков.
Старый Крым. 11 февр. 1931 года Дорогой Иван Алексеевич! Простите меня за поздний ответ, за позднюю благодарность за книги: грипп; боялся передать письмом микробы. Грипп прошел. Вы оказываете мне честь, интересуясь моим мнением о Ваших этих произведениях. Написать – и легко, и трудно. Книга – часть души нашей, − ее связанное выражение. Характер моего впечатления, в общем, таков, что говорить о нем можно только устно, и, если, когда мы опять встретимся, – Ваше желание не исчезнет, – я передам Вам свои соображения и впечатления. Здесь установился морозный февраль, снег лежит, как на Севере, хотя и не такой толщины. Я кончил писать свои автобиограф. очерки и отдал их в «Звезду» – там пойдут. Теперь взялся за «Недотрогу». … Нина Николаевна – «сама себе», «в себе» и «через себя» учится рисовать. … Я перечитываю А. Дюма. … До свидания, дорогой Иван Алексеевич! … Шлем с Н.Н. привет <поздравительный> Ольге Максимилиановне, Марине и Вашему Перу, чтобы оно писало золотыми чернилами. Ваш А. С. Грин. 11 февраля.
Москва. 7 апреля 1931 г. Дорогой Александр Степанович! Вчера получил Ваше и Нины Николаевны письмо с известием о получении посылки. Конечно, я позвонил Зуеву в «Федерацию», и он обещал, что деньги будут Вам высланы завтра. … Что сообщить о себе? Глубокая ледяная зима: не тротуары, а морока. Все путешествуют по ледникам, уткнув нос в шубы. Работается мне эту зиму, сказать по чести, плохо. Единственную вещицу думал пристроить, но ее единодушно отвергают, и я не сержусь, я понимаю, что в ней нечто оскорбительное. Царапаю еще одновременно два рассказика, кот. считаю … наполовину безнадежными, а между тем денег нет совсем: фининспектор отобрал последнее. Но хорошо, что это не отражается на состоянии душевном и не выводит из равновесия. К чему приведет такой фатализм, – не ведаю. … Как бытие старокрымской птички: много ли <настроилось> ? Как работается? Нынче стукнуло 30 лет и 3 года, как я пишу у своего внутреннего «синего моря»… Сердечно приветствую Вас и Нину Николаевну, отважную жену «старого лучника». … Ваш И.Н. Не ленитесь, пишите: и «Недотрогу», и нам.
. Старый Крым. 11 апреля 1931 г. Дорогой Иван Алексеевич! Пожалуйста, позвоните в «Федерацию»! Очень прошу. Денег не высылают! Привет! Ваш А. Грин.
Старый Крым. 29 апреля 1931г. Здравствуйте, дорогой Иван Алексеевич! Сердечно поздравляю Вас с наступающим праздником 1–го Мая. Первое мая! Вспоминаю, как мы, – я и мой отец, служивший в земстве за грошовое жалованье 60 рублей, проводили однажды 1–е Мая. Мне было тогда 10 лет. Мы поехали на перевал за реку Вятку, в село Дымково, к кузнецу, работавшему в земстве. … После пирогов с рыбой и мясом, пельменей, щей, жареных уток … пива, наливок и водки … всем было очень весело. … К вечеру, относительно протрезвясь после сна под черемухой, все поехали на лодке к озеру удить рыбу. Играла гармония, женщины щелкали орехи, пели: «Из страны, страны далекой…», «Хаз Булат удалой…» и прочее. … На днях я затеял пройти пешком в Коктебель. Я шел через Амеретскую долину, диким и живописным путем, но есть что-то недоброе, злое в здешних горах, – отравленная, пустынная красота. Я вышел на многоверстное сухое болото; под растрескавшейся почвой кричали лягушки; тропа шла вдоль глубокого каньона с отвесными стенами. Духи гор показывались то в виде камня странной формы, то деревом, то рисунком тропы. Назад я вернулся по шоссе, сделав 31 версту. Очень устал и понял, что я больше не путешественник, по крайней мере – один; без моего дома нет мне жизни. «Дом и мир!». Все вместе или – ничего. Попробуйте, дорогой Иван Алексеевич, узнать что-нибудь в «Федерации» относит. окончат. расплаты – 60%. Мне опять сунули (это было 24–го) 230 р. и ни гу–гу. … Хотя бы выяснить, что они кладут в такой странный расчет со мной: бедность или высокомерие! Ваш А. С. Грин.
Старый Крым. 23 июня 1931 г. Дорогой Иван Алексеевич! Лето стоит жаркое, все в цвету, говорят будет урожай фруктов и овощей. Н.Н. только что начала поправляться после серьезной болезни. … Несколько дней назад я послал Зуеву свой профсоюзный билет с просьбой уплатить по нему из моего гонорара несколько десятков рублей; также просил денег в счет гонорара: мы буквально голодаем. Не сделаете ли Вы одолжение узнать, могу ли я надеяться на получение денег (сколько бы они смогли?). Плохо, плохо… Тоскливо, нудно. Не пишется. Курится. Привет Ольге Максимилиановне. Ваш А.Грин.
Москва. 18 июля 1931 г. Дорогой Александр Степанович, чует мое сердце, что до вас не дошло мое письмо, которое (как недавно я вспомнил) я окунул в ящик с незаказной 10-коп. маркой. … Положение без перемен. Видел нынче Зуева. Он сам Вам скоро напишет. Он говорил с председателем месткома: надо подать заявление о новом вступлении в местком. Чай нигде найти невозможно в Москве: пьем суррогат. … В Москве невыносимо: жара исключительная. … Но я заставляю себя много работать, ибо… живем долгами (небольшими, но многочисленными, не считая еще одного и большого). Тяжеловато. Но надо – надо – надо – преодолеть все это. Как Вы живете? Что примолкли? … Что «Недотрога»? Крепко жму Вашу руку. … Что-то давно мы не видались! Ваш Иван Новиков.
Старый Крым. 2 августа 1931 г. Дорогой Иван Алексеевич! Письмо, о котором Вы сомневаетесь, — мною, действительно, не получено. По-видимому, какой-то хам, в поисках "крамолы", или просто скучая без развлечения, — разорвал конверт, прочел и, зевая, бросил, приговаривая: "Так вас, тилигентов! Буржуи проклятые!" К сожалению, такие припадки меланхолии, на почтах, делаются все чаще, — и никакие жалобы не помогут. Зуев ничего не написал. Обещать легко, написать трудно. … У нас нет ни керосина, ни чая, ни сахара, ни табаку, ни масла, ни мяса; у нас есть по 3ОО гр. отвратительного, мешаного полусырого хлеба, зеленый лук и маленькие горькие, как хина, огурцы с неудавшегося огородика, газета "Правда" и призрак фининспектора за плечами. Ни о какой работе говорить не приходится; с трудом волочу по двору ноги. Никакая продажа вещей здесь невозможна; город беден, как пустой бычий пузырь. … Поехать самому в Москву? Нет денег завтра даже на почт. марку, придется где-то просить. Сужу по Вашему письму, что и Вам не легче, – быть может. Но Вы, все же, в городе сосцов, хотя и полупустых; можно выжать изредка каплю молока. А здесь – что? Буквально умоляю Вас, … спросите в Фонде; спросите в «Федерации». Пожалуйста! Если же все накрепко заперлись в своем кооперативном блаженстве – одолжите, ради Бога, сто рублей. Сам поеду в Москву, вырву где что можно и расквитаюсь с Вами. Я пишу Вам всю правду. … Вы единственный, кто нам пишет. Ваш А. С. Грин.
Москва. 11 августа 1931 г. Дорогой Александр Степанович, получил Ваше письмо и попытался кое-что предпринять. … Сегодня, отправляя Вам маленькую «домашнюю посылочку», побывал сам и в Литфонде и в «Федерации». В Литфонде произошла смена руководства, теперь там новые люди; говорят, что заявления от Вас не получали, что они, верно, затерялись при бывшем до сего хаосе; … В «Федерации» (из-во) категорически не дают сверх полученных 60 %; с бумагой туго, печатаются в первую очередь книги «более актуальные» в общественном смысле, так что близость сроков для Вашей книги не называют. Высказали мысль, что Вам надлежит начать хлопоты о пенсии, эти хлопоты они поддержат, равно, как и в Литфонде. … Я сам, милый Александр Степанович, я, конечно, выслал бы Вам 100 р., если бы хронически не нуждался сам в 10-20 рублях и не был притом опутан паутиной долгов. И вот в итоге (мое мнение): напишите в Литфонд и напишите в Правление Всероссийского Союза Советских Писателей с просьбой о том, чтобы Союз возбудил ходатайство о персональной пенсии и выслал бы Вам единовременную ссуду или пособие (т. е. безвозвратно). За всеми этими Вашими бумажками я послежу. … Я искренне жалею, что ничего реального уже сейчас не вышло из моих шагов и что я сам – денежно пуст; и деловой тон моего письма примите только как знак того, что я смертельно устал. … Ваш И.Н.
Москва. 6 сентября 1931 г. Дорогой Александр Степанович, пишу Вам чрезвычайно наспех. 1) В «Ник. субб.» – без движения ( равно, как и у меня, в «Федерации»); 2) Леонтьев сказал, что Вам сам напишет, дела, по-видимому, обстоят неважно. В Москве холодно и неуютно. Крепко жму Вашу руку и все низко кланяемся Вам и Нине Николаевне. Преданный Вам И. Н.
Старый Крым. 12 октября 1931 года. Дорогой Иван Алексеевич! Наступила осень, лист начинает опадать; солнечно, но свежо. Уже несколько дней стоит, после месяца дождей и холода, довольно сносная погода. Я чувствую себя немного лучше: часа 2-3 в день могу сидеть за столом; даже в саду; но пройти 3-4 квартала мне еще трудно, – слабею. … Мне запрещено писать, но привычка вторая натура, и 2–3 страницы (вот такие, к<а>к эта) я пишу каждый день. Застряла моя «Недотрога», написал только 1-ю часть (5 листов), да и то требует хорошего, частого гребня. Мы с Ниной Николаевной необходимо должны быть в Москве в середине ноября и пробыть там месяца 2. Сложные, большие дела. Скажите, пожалуйста: возможно ли было бы Н.Н. на это время поселиться у Вас за желаемую Вами плату? Я намерен лежать, с приезда, в больнице Ц. К. У. Б. У. … Отринув же нашу просьбу – укажите, если знаете, такую не подозрительную квартиру, где сдали бы на 1½ –2 месяца комнату, – пожалуйста! … Преданный Вам А.С. Грин. Дорогой Иван Алексеевич! Не сможете ли Вы узнать. Сказать по телефону, что решили по поводу моей просьбы о пенсии?
Москва. 28 декабря 1931 г. Милая Нина Николаевна, я перед Вами виноват, должен был написать еще несколько дней назад, но я вторично захворал и только сегодня вечером в первый раз вышел из дому. Подписной лист прислали мне на дом: в организации собирать неудобно, нельзя. Денег –пустяки. … Высылаю Вам эти несчастные 20 рублей – завтра. … Ничего о Москве хорошего написать не могу. Держит на поверхности (чтобы не опуститься на дно) – космический мой оптимизм.
Москва. 25 января 1932 г. Дорогая Нина Николаевна, получил Ваше невеселую открыточку и нынче же был в Союзе. Там происходят какие-то перемены в перетасовке людей, так что я, к сожалению, ничего пока не мог узнать о предполагавшейся Вам посылке денег непосредственно от Союза. Что же касается до пенсии, то мне в секретариате ФОСП сообщили, что вопрос о ней в правительственной комиссии еще не рассматривался, а предположительно это дело будет обсуждаться в феврале. … Удается ли Александру Степановичу хоть немножко работать, может быть, он Вам диктует хоть небольшие кусочки? Ужасно все это грустно и тяжело!
Москва. Февраль 1932 г. Сегодня, наконец, отыскал нити в Союзе писателей. Денег, по обыкновению, не было, но мне все же удалось настоять, чтобы Вам выслали сегодня же по телеграфу 75 р. Вторые 75, надеюсь, удастся выслать недели через две: в этом смысле я заручился обещанием. Я очень рад, что эти небольшие деньги будут у Вас скоро. … Мы как будто здоровы, но безденежье классическое.
Москва. 28 декабря 1931 г. Не писал я Вам потому, что был болен и только два дня, как стал выходить. … Нынче, наконец, я выбрался в Союз и навел справки о пенсии. Понадобились еще какие-то дополнительные сведения для Наркомпроса, которые должны укрепить позиции А.С. Все это будет сделано теперь же, и в конце марта, … вопрос будет рассматриваться уже в Собесе.
Старый Крым. 29 марта 1932 года. Дорогой Иван Алексеевич! Я вижу с грустью, что эта зима для Вас с семейством так же тяжела, как и нам, а может быть и еще тяжелее: так редко Вы жалуетесь на свои обстоятельства. Но я представляю вашу суровую зиму, отсутствие дров, борьбу с продуктами, которых нет, и горечь от тех, какие есть. Хотя Вы и живете в Москве, но вечные нехватки, безденежье, неизбежная растерянность перед давлением монопольного издательского центра, я думаю − вызывает в Вас, авторе, еще большую осторожность в обращении с эпохой, а потому и поступления денег малы, случайны, неверны. Я буду очень рад, конечно, если Ваше положение лучше, чем я представляю его себе, а потому желаю Вам и в том и в другом случае не падать духом, твердо надеясь на… Я бы сказал на Кого, если бы знал, что это вызовет в Вас соответственный отклик. Впрочем, я надеюсь — за Вас, и потому уверен, что все будет хорошо. Сердечно благодарю Вас за внимание к нашим пенсионным и иным нуждам. Я лежу восьмой месяц, привык, «дербалызнуть» больше не хочется, пищеварение отчаянное, ишиас ужасен, ревматизм приличен, невралгия подлейшая и ностальгия «наоборот» тоже. Еще много мелких «блох», кроме того, завелось во мне, но они не стоят внимания. Весна стоит ужасная: туманы, сырость, мороз и снег. Дороговизна отчаянная. … Остальное припишет Вам Нина Николаевна, перескочив сразу, одним росчерком пера, с моей личности на свою, потому что я ей диктую. … Ваш А. С. Грин. (Письмо написано рукой Н.Грин. – ФЛММГ.)
Ст. Минутка Сев.- Кавказ. ж.д. 26 июня 1932 г. Милая Нина Николаевна, вчера получил письмо из Москвы, где нам сообщают, что какая-то дама звонила по телефону о болезни Александра Степановича. Было очень больно услышать, что все так серьезно. Мне очень казалось, что с весною его здоровье должно по-настоящему поправиться, и я ждал благополучной весточки от Вас. Ужасно и то, что Москва так преступно медлительная с помощью и хлопотами относительно пенсии Александра Степановича. Из Москвы я уехал сюда (на работу, взяв командировку) еще в конце апреля, но, пока я был там, много раз справлялся и пытался подтолкнуть это дело. Я знаю также, что один наш знакомый написал по этому поводу письмо Горькому, но, по-видимому, никакого эффекта не получилось. … Крепко жму Вашу руку. Искренне Ваш Иван Новиков.
Ст. Минутка Сев.- Кавказ. ж.д. 28 июня 1932 г. Милый Александр Степанович! Не писал Вам страшно давно, но это не значит, что мы все не думали о Вас в Вашей тяжелой зиме. И у нас она была нелегка! … Я взял себе командировку и уехал сюда на работу. Минутка – это кусочек Кисловодска, на отдалении, среди гор. … Тут есть и люди, очень милые. В одной семье много книг. … Очень мне понравился один роман Рабиндраната Тагора «Крушение». Похож и на сказку, и на жизнь. Чем-то напомнил отчасти и Вас: долгие страдания, разлуки, поиски, и щемит сердце, и недовскрытые чувства. Я чуть трогаю Вашу клавиатуру, неполно, но все же ощущаю Ваши мелодии, как я их воспринимаю: густые облака и сквозь них луч – солнечный, и в луче задрожит зелень влажной листвы. Марина захватила с собой Вашу «Дорогу никуда». Я даю ее с осторожностью, чтобы не потерять. Но нельзя не дать, потому что эти молодые читатели любят Вас – очень. И эту книжку особенно. С ней спорит только «Бегущая по волнам». Все наши шлют Вам сердечный привет. Низко кланяемся Н.Н. Ваш Иван Новиков.
И заключая эту историю «эпистолярной дружбы», хочется привести образное и поэтичное определение, которое Иван Новиков дал Александру Грину: «Среди скалистых, бесплодных пустынных гор, где-то точно из скалы, на юру, с искривленными на юру ветками, куст, покрытый нежными и в то же время яркими цветами. Условия никакие, чтобы он рос и цвел, а все-таки пробился к солнцу и прекрасен!»
|
